Сверчок. Луна...

Сверчок. Луна. Скулит кобель

За старой будкой без причин.

Рука качает колыбель

Под треск сгорающих лучин.

Сирень цепляет об окно

Листвой от ветра задрожав,

Старушка тянет за сукно,

В руке морщинистой зажав.

Вздыхает каменная печь,

Лаская жаром свежий хлеб.

Целует нежно своды плеч

У молодой супруги Глеб.

Спевает песни соловей,

Не закрывая мелкий рот.

Глядит сова из-под бровей

На то, как спит соседский кот.

Ночка

Сопит кобыла на боку,

Сгоняя дрожью комаров.

Телега едет к кабаку,

Будя подоенных коров.

Журчит подвысохший ручей,

В нем лягушата мочат ноги,

Сапог валяется ничей

У не окошенной дороги.

Чернеет там же колея,

Ей даже ночью нет покою.

Ветла, бессовестно плюя,

Стволом свисает над рекою.

Гуляет брошенный бычок,

Ища во тьме кромешной паю.

Ползет луна, скрипит сверчок,

И я спокойно засыпаю.

Зима моя белоснежная

Обездоленный, обескровленный,

Одурманенный я стою.

И зиме — весной усвекровленной,

Про печаль я пою свою!

А она в ответ улыбается

Переливом ночных огней,

Хоть сама от заботы мается

В ожидании последних дней.

Ты зима моя, белоснежная,

Ты прости, что в хмельном бреду

По ногам твоим хилым нежно я

Чуть озябшей рукой веду.

Заливаются, тихо хлюпая

Горьким плачем, вокруг края.

Я люблю тебя, только люб ли я?

Белокурая ты моя!

Ива тонкая

Ива тонкая разлохмачена,

От ветров закрывает грудь...

Что сердечком за жизнь утрачено,

Никогда уже не вернуть!

Потому от сырого холода

Вместе с нею трясусь и я.

И как будто нутро от голода

Жизнь ворчит на меня моя!

Ты послушай меня, зеленая,

Просто в этот весенний миг

Во хмелю не дойду до дома я,

Хоть рукой подать напрямик.

И с тобою я как с подружкою,

Поцелуюсь в уста взасос.

И рукою, расставшись с кружкою,

Обниму шелестенье кос.

Ах, какая ты всюду стройная!

Ты прости, что по-хамски, вдруг —

Твою кожу ног, недостойно я,

Спьяну лапаю, милый друг!

Просто парень я неотесанный.

Не ругайся за жизнь мою.

Я такой же, как ты, нечесаный,

Одоля от села стою!

А стоила ль она того...

А стоила ль она того,

Чтоб в безрассудстве утонуть?

Нужна ль она была настолько,

Чтоб на коленях, вслед за ней,

Не замечая никого,

Вжимать истерзанную грудь

На перепутье двух дорог,

К следам уехавших саней...